Татьяна Славинская: Светлана Александровна, наш проект «Человек Читает» о книгах и литературе. Спасибо большое за то, что Вы согласились поговорить со мной на эту тему. И первое, что хочу спросить у Вас в рамках нашего интервью, что Вы сейчас читаете?
Светлана Алексиевич: Параллельно я читаю несколько книг. Только что я закончила Юваль Харари «Homo Deus. Краткая история будущего». Прочитав Харари, к слову, мне захотелось пересмотреть Библию. Ее я также сейчас пролистываю. Кроме этого, очень медленно я перечитываю «Бесы» Ф.М. Достоевского. В этой книге есть много из того над чем стоит сегодня подумать. Скоро к нам должен приехать Тимоти Снайдер и в этой связи я читать его «Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным» и книгу Клаудима Кунца «Совесть нацистов».
Татьяна Славинская: На первый взгляд, эти книги разные: Харари, Достоевский, Библия…
Светлана Алексиевич: Нет, они об одном и том же. В них много общего. Эти книги о нашем вероятном будущем.
Татьяна Славинская: Все эти книги для Вас о будущем? И даже Бесы Достоевского?
Светлана Алексиевич: Знаете, все эти книги объединяет поговорка «Прошлое еще впереди». Мне кажется, в будущем нас ждут те же испытания, с которыми человечество уже сталкивалось ранее, например, в Германии в 30-е годы XX века.
Татьяна Славинская: А по какому критерию Вы выбираете книги? Про что Вы любите читать?
Светлана Алексиевич: Я не могу сказать, что люблю читать о чем то одном. Мне интересно понять мир, человека.
В основном я читаю литературу, которая нужна мне для работы, профессиональную и философскую, но если мне что-то рекомендуют люди, мнение которых мне важно, я это тоже прочту.
Например, сейчас для работы мне нужны «Эрос», «Кривое горе. Память о непогребенных». Когда я писала «Чернобыльскую молитву» я очень много времени провела в библиотеке, изучая литературу по естественным наукам. В то же время тогда я прочла всего Циолковского, Федорова, Чижевского. В связи с Чернобылем меня очень интересовали идеи русских космистов.
Татьяна Славинская: Почему? Вам интересны книги о перспективах развития нашей цивилизации, о том, каким будет наше будущее?
Светлана Алексиевич: Никто не знает каким оно будет. Будущее невозможно прогнозировать, как мы выясняем. Оно не поддается прогнозам. Оно совершенно опрокидывает все наши представления о нем.
Скорее мне интересна загадка существования. Поскольку я очень много, лет 40, занималась изучением истории великой утопии, жестокой и страшной, утопии, которая залила землю кровью, меня интересует природа зла. Природа зла- магическая вещь, и об этом я, конечно, очень много читаю.
Татьяна Славинская: Есть определение, что зло- это отсутствие добра.
Светлана Алексиевич: Нет, это очень легкое определение. Зло- это что-то… как Вам сказать, это что-то очень укорененное в природе человеческой. Я не говорю о первородном грехе, но то, что зло присутствует в задумке о человеческом мире- точно.
Татьяна Славинская: Как Вы думаете, почему? Почему не добро первично?
Светлана Алексиевич: Добро- это путь. К добру надо идти. И этот путь долгий. О каком добре можно говорить пока страдает хоть один червяк?
Абсолютное добро недостижимо. И вообще, дилемма добра и зла гораздо более сложная и многогранная, чем это может показаться. Вот, например, война, на первый взгляд, на ее примере сложно говорить о добре и зле, но при более детальном рассмотрении оказывается, что как раз таки в военное время более менее понятно где проходит граница между злом и добром. В мирной жизни все гораздо сложнее, более запутано. Сегодня мы потеряны, мы не понимаем где зло, а где добро.
Татьяна Славинская: А как Вы думаете, книги могут помочь нам в этом разобраться?
Светлана Алексиевич: На этот вопрос у меня нет ответа. Книги, самый очевидный пример- Библия, и искусство должны помочь, но насколько мы в этом преуспеваем- сложно говорить. Кроме книг, ориентиры движения общества постоянно должны продуцировать интеллектуальная элита. Но насколько она с этим справляется?
Бывают, например, такие времена как сегодня. Мы привыкли жить в конфликте с властью, для нашего художника этот конфликт уже стал нормой. Но сейчас, наряду с этим, интеллигенция находится в ситуации более страшного конфликта- конфликта с собственным народом. Он возникает от того, что народ голосует за действующую власть, а интеллигенция- нет, тем самым становясь изгоем в собственном обществе.
Татьяна Славинская: Как Вы думаете, в этом причина того, что наша интеллектуальная элита не может достучаться до тех, кому ее мысли очень нужны? Может быть причина еще и в том, что наша культура в целом изменилась? Эпоха, когда книги были авторитетным и чуть ли не единственным способом трансляции знаний закончилась. Сегодня мы живем немного в другое время, когда в дополнение к книгам приходят информационные технологии, которые привносят размывание информационного поля. Как искать ориентиры сегодня?
Светлана Алексиевич: Если говорить о наших книга- они содержат в себе отпечаток нашей жизни: общества насилия, баррикадной культуры, жертвенности. О счастье человека и о ценности его жизнь – вопросах, которые нас сегодня очень интересуют, в них ничего нет. Эти вопрос у нас никогда не были актуальны, поэтому найти на них ответы в нашей литературе человек не может.
Мы всегда были общественными. Сегодня же нам интересно все частное: личная жизнь, приобретение собственного опыта согласно нашим желаниям и интересам. Сегодня мы осознаем, что человек может просто жить, быть счастливым, а не выполнять какую-то глобальную общественную миссию, не ложиться на крышу чернобыльского реактора, не идти под пули за Родину или религию. Сегодня мы не хотим умирать не известно за что, сегодня мы хотим быть просто счастливыми.
Татьяна Славинская: С чем, на Ваш взгляд, может быть связано такое изменение в приоритетах?
Светлана Алексиевич: Жизнь человека стала ценнее. Последняя война была много лет назад. До этого мы жили в эпоху насилия: гражданская и вторая мировая войны, репрессии, гонения- все это делало насилие плоским и очевидным, жизнь в то время, ничего не стоила.
Сегодня человек совершенно не хочет быть навозом или песком истории. Он хочет быть человеком. Сегодня мы движемся в сторону все большего уважения к отдельной человеческой жизни и, возможно, мы к этому и придем. Опыт войн и революции сегодня все больше становится историей. Для нас он сейчас интересен в историческом контексте, для жизни нам нужен и важен опыт любви, путешествий, познания мира и своих чувств.
Татьяна Славинская: На волне потери интереса к служению общественному, у некоторых молодых людей не возникает и желания достигать чего-то даже в личном карьерном плане. Они не стремятся стать руководителями корпораций, лидерами мнений, они предпочитают локально заниматься любимым делом, например, программировать, делать украшения, печь хлеб. Они не стремятся стать мультимиллиардерами. Они работают ровно столько, чтобы получить средства необходимые для жизни здесь и сейчас, а в свободное время заниматься такими же любимыми, но, не приносящими дохода занятиями. Иначе говоря, они не готовы всю свою жизнь тратить на работу. Может быть это и есть путь избавления от условностей, путь к человеческой личности?
Светлана Алексиевич: Один из путей. Их, наверняка, много. Любовь тоже может быть таким путем. Недавно, когда я начала работать над книгой о любви, я пыталась читать классику на эту тему, но отказалась от этой идеи. В классике нет положительного опыта любви. В классике нет счастливой любви. В классике любовь- страдание. Но в жизни бывает другая любовь. Я встречалась с парой которая не расставалась практически ни на минуту. Они познакомились, когда каждому из них было около 40 лет. У каждого из них было имя, каждый из них был хорошо известен в своей сфере деятельности, но после знакомства они настолько хотели все время быть рядом, что даже придумали общее дело. Они поставили свою любовь превыше всего.
О такой любви не пишут в классической литературе. Правда, о такой любви не принято говорить и в нашем обществе насилия, она здесь не понятна.
Татьяна Славинская: Астрид Линдгрен, в своей речи, которую она произнесла на церемонии вручения ей премии Премии мира немецких книготорговцев в 1978 году, отметила, что европейское общество культивирует идею насилия, передавая ее из поколения в поколение как модель воспитания детей. Она предположила, что изменить эту ситуацию можно лишь новое отношение к детям, без насилия и подавления. Может быть в этом и наш путь изменения?
Светлана Алексиевич: Мне кажется, это не реально. В первую очередь потому что у нас нет родителей, с такой философией. Сегодняшние родители воспитаны в культуре насилия. Они не знают любви и поэтому не могут ее дарить. Они могут купить конфеты, отдать ребенка в хорошую школу и все. Родители не говорят со своими детьми на уровне эмоций, им это не подвластно.
Татьяна Славинская: И что ничего нельзя с этим сделать?
Светлана Алексиевич: Можно попробовать. Можно попробовать читать книги, в которых об этом написано, каждый день открыто говорить с детьми в семье и школе. Но много ли у нас таких родителей? А учителей?
Татьяна Славинская: А счастье может быть без любви?
Светлана Алексиевич: Я не думаю, мне кажется нет. Любовь многогранна. Любовь- ведь выражается не только в том, чтобы встретить своего человека, это случается очень редко, Любовь гораздо более широкое понятие. Она может быть в ощущении жизни, в наслаждении умным интересным разговором, в наслаждении природой, красотой, она проявляется во взаимоотношениях с родителями, детьми и в очень многом другом.
Татьяна Славинская: Можно ли научиться видеть красоту жизни посредством книг?
Светлана Алексиевич: думаю да, но, к сожалению, книг, способных на это не так много. Пожалуй, только поэзия сегодня на это способна.
Татьяна Славинская: Вы любите поэзию?
Светлана Алексиевич: Да, особенно мировую. Среди русскоязычных авторов мне близки Тютчев, Мандельштам, Бродский, Баратынский. Поэзия очень особенная вещь. С ней нужно совпасть по настроению, состоянию, ее нужно чувствовать. В зависимости от настроения и состояния одному и тому же человеку могут быть близки совершенно разные авторы.
Татьяна Славинская: Вы перечитываете одни и те же стихи, или все время ищете новых авторов?
Светлана Алексиевич: скорее перечитываю. Я много работаю, у меня не так много времени на то, чтобы искать новых поэтов. Но то, что мне рекомендуют, я просматриваю. А потом, когда есть такие авторы как Пастернак и Мандельштам, не очень хочется искать кого-то нового. Этих авторов можно перечитывать бесконечно.
Татьяна Славинская: Вам нравится публицистика?
Светлана Алексиевич: Да. Мне нравятся книги с концентрированной, плотной мыслью. Мне нравится Герцен, Гиляровский, эссе Маркеса, Бродского, публицистика Хэмингуэя. Не так давно я перечитала проповеди Антония Сурожского в аспекте того как разговаривать с человеком, с его душой. Мне нравится Ольга Седакова, ее эссе, статьи, интервью, например «Посредственность как социальная опасность». Периодически я перечитываю дневники Платонова, Шаламова, Пришвина.
Татьяна Славинская: А Чехов? Вам он нравится?
Светлана Алексиевич: Да, очень. Когда я переезжала, практически, все свои книги раздала по сельским библиотекам, оставив только то, что время от времени перечитываю. Из классиков у меня остались Толстой, Чехов, Достоевский и Платонов.
Татьяна Славинская: Что Вы думаете о современной западной литературе, какие ее темы Вам близки, если близки?
Светлана Алексиевич: Мне очень нравится современная западная литература и то как в ней представлена тема человека. Мне очень нравится ее интерес к сложностям человеческой души. Мне нравится, что в ней больше вопросов, чем ответов. Она все время заставляет задумываться о том, кто такой человек и какова его природа. Все это мне невероятно интересно.
Татьяна Славинская: и я Вас понимаю в этом! Светлана Александровна, спасибо Вам большое за этот разговор и время, которое Вы мне уделили.
Это интервью было сделано в рамках партнерского проекта mainbooks и citydog
Светлана Алексиевич: спасибо Вам.
